Архитектор Андрей Боков считает, что повторное применение проектной документации  — не гарантия успеха

В июле этого года Президент РФ Владимир Путин подписал целый ряд законов, затрагивающих сферу строительства. Среди них — разработанный Минстроем России закон № 368-ФЗ «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации», направленный на обязательное использование экономически эффективной проектной документации повторного применения при строительстве объектов капитального строительства государственным заказчиком, в уставном капитале которого доля средств бюджетной системы бюджетов (всех уровней) составляет более 50 процентов. По подсчетам специалистов Минстроя, за счет экономии на проектных работах только при строительстве школ экономический эффект должен составить в 2016-2020 годах порядка 2 млрд рублей. Тем не менее в профессиональной среде мнение об этом законе неоднозначное. О своем отношении к идее создания своего рода «копилки» проектов «Строительной газете» рассказывает президент Союза архитекторов России и Национальной палаты архитекторов, академик РААСН, доктор архитектуры Андрей БОКОВ.

«СГ»: Принято считать, что Реестр типовой проектной документации позволит снизить затраты на строительство. Так ли это?

Андрей Боков: Давайте сначала разберемся с терминами. Типовое проектирование родилось в эпоху острейшего дефицита жилья и объектов соцкультбыта, в тяжелое послевоенное время, когда на человека приходилось по 5 метров жилья, а школы, детские сады и больницы были переполнены. Необходимо было строить как можно больше и быстрее. Созданные по всей стране 600 предприятий по производству сборного железобетона работали по одной схеме, производя одинаковые дома, которые могли возводиться практически где угодно. Низкое качество строительства и удручающее качество среды оправдывались необходимостью уйти от чудовищного дефицита, при котором ни люди, ни страна не могли существовать.

Для разработки нормативной базы и самих типовых проектов была создана система научно-исследовательских и проектных институтов, работа в которых требовала высокой ответственности и квалификации. Собственно проектированию предшествовали предпроектные исследования, завершавшиеся подготовкой задания, на основе которого велось проектирование, которое позволяло избегать ошибок и просчетов, а с другой стороны было инструментом постоянного обновления тех схем и тех решений, которые квалифицировались как типовые. Типовыми проекты становились только в том случае, если им была гарантирована определенная тиражность — только в этом случае позволялось тратить казенные деньги на дорогостоящее типовое проектирование. А оно было дорогим, потому что требовало высокого качества предпроектных исследований, тщательнейшей работы и строгих доказательств. Типовое проектирование могло существовать вне идеи микрорайона и принципа свободной планировки, что позволяло расставлять построенные дома совершенно независимо друг от друга и от окружения. Между домами возникали пустоты, с которыми мы до сих пор не можем справиться.

Сегодня возвращение к типовому проектированию невозможно. Мы худо-бедно имеем больше 20 квадратных метров жилья на человека. Изменились потребности, представления и предпочтения, общество стало проявлять интерес к качеству среды.  Нет сегодня и планового хозяйства, которое определяло, сколько и в какой период типовых проектов должно быть реализовано, и под какие из них планировался выпуск железобетонных изделий. Поэтому отобранные в упомянутый вами реестр проекты — это, скорее, некая документация, которая предполагает повторное применение, что существенно отличается от типового проектирования. Само по себе повторное применение — не новшество и не гарантия успеха. Массовое жилье, которое строится, как правило, на основе повторно применяемых проектов и решений, не становится от этого ни лучше, ни доступнее.

«СГ»: Принятый недавно закон предусматривает, что автор проекта не имеет права требовать дополнительную плату за повторное использование разработанного им проекта. Как вы к этому относитесь? И какие, по-вашему, это может иметь последствия?

А.Б.: Создатели Реестра, очевидно, рассчитывали на снижение стоимости строительства при минимально гарантированном качестве возводимого(?). Но низкая стоимость стройки, которая является едва ли не решающим аргументом для включения в Реестр, вполне может оказаться ловушкой. Произошел обвал профессионального уровня проектировщиков, проектно-сметную документацию все чаще готовит тот, кто мало чего может, зато и мало стоит. Что-то всегда не посчитано или посчитано не точно и не так. Опытная проверка или внятные критерии оценки качества включаемых в Реестр проектов, похоже, отсутствуют, иначе их число не было бы столь внушительным. Хороших проектов много не бывает.

При этом автору повторно применяемого проекта было законодательно отказано в праве на авторство и авторскую реализацию. То есть если композитор, пишущий песню, заинтересован в том, чтобы песня была хорошей, поскольку он получает за каждое ее исполнение, то архитектора этого стимула и этого права лишили. Кому выгодны отсутствие архитектора и обезличенность проектной документации, то есть практически бесконтрольное ее использование? Застройщику. Все происходящее сегодня в области строительства диктуется прежде всего интересами застройщиков. Именно они во многом определяют то, что называется реальной градостроительной политикой.

В застройщиках, прежде всего крупных, власть видит спасение, рассчитывая на то, что они могут решить жилищную проблему и в состоянии нести ответственность за судьбу городов. Надежды эти не вполне оправданы. Интересы застройщика, как и любого предпринимателя, связаны с прибылью, а вовсе не с социальными обязательствами. В этом нет их вины, такова природа бизнеса. Дело в том, что бизнес не может и не должен диктовать всем монопольно, решать, как и где мы должны жить.

Идея возрождения типового проектирования родилась именно в умах застройщиков в ситуации, когда они диктуют правила игры на рынке. Обратите внимание на то, что в реестр включаются, как правило, школы, детские сады и прочие объекты социальной инфраструктуры, то, что составляет последний оплот адресной, человеческой среды. Это то, что в какой-то момент вышло из-под контроля застройщиков, что, видимо, не всех устраивает.

«СГ»: Что, по-вашему, не устраивает застройщиков в нынешней ситуации?

А.Б.: Не устраивает отсутствие полного контроля над процессом, которому мешает участие архитектора. Не устраивает то, что архитектор может быть относительно независимым от застройщика и может, как это ему и положено, нести ответственность не только перед бизнесом, застройщиком, но и перед обществом, перед тем гражданином, для которого в конечном счете все и делается. И если застройщик начинает настаивать на том, чтобы архитектор сделал нечто, что по мнению архитектора и его коллег наносит ущерб городу и гражданину, то архитектор как профессионал должен или отказаться от этой работы, или сделать все для того, чтобы найти компромисс, наконец, убедить заказчика в том, что хорошо и что плохо.

Сегодняшний крупный застройщик мало чем ограничен и принципиально не хочет нести ответственность за период эксплуатации. Он не хочет снижать стоимость товара, и искать новые технологии, или добиваться высокого качества среды. У него, как правило, нет конкурентов, и его все устраивает.

В итоге, фактически, мы имеем ту же строительную базу, которая сложилась 30-40 лет тому назад. Больше того, мы имеем ту же нормативную базу и идеологию в сфере градостроительства и градрегулирования. Мы строим те же дома-заборы и точно так же расставляем школы и детские сады, не признавая законов, в соответствии с  которыми должен формироваться город. В России можно строить где угодно и что угодно, например, возводить 15-этажные здания в картофельных полях. Все это принципиально не соответствует интересам, потребностям и реальным возможностям наших сограждан. Тем не менее, этот продукт навязывается очень упорно и весьма успешно.

Жилые дома, возведенные по стандартам социального жилья 40-летней давности, продаются застройщиками за огромные деньги, хотя в свое время квартиры в них предоставлялись бесплатно.

«СГ»: Почему же вы утверждаете, что формируемый сейчас Реестр типовой проектной документации нельзя именовать таковым, а на самом деле он должен называться Реестром проектов повторного применения?

А.Б.: Во-первых, с этим, похоже, создатели реестра уже согласились. Система типового проектирования не предполагала внесения изменений в процессе привязки. Типовой проект имел паспорт с основными показателями, комплект рабочей документации со сметой и проект привязки с отдельной сметой. Привязка сводилась к подготовке генплана по образцам и расстановке отметок по углам дома. На стройке архитектор мог не появляться, этого просто не требовалось, и на качество результата не влияло.

Проект повторного применения не может быть обеспечен исчерпывающим комплектом рабочей документации, которая годится в любых условиях. Предприятий индустриального домостроения и подрядчиков, которые работают с этими предприятиями по одной технологии, нет. Нынешний подрядчик работает в той технологии, которая ему ближе, по своей рабочей документации, на основе которой собственно и считаются деньги. В этом и заключается принципиальное отличие повторно применяемого проекта, который всегда будет стоить по-разному, от типового. Наконец, без участия архитектора, в первую очередь автора проекта, изготовить рабочую документацию под надзором застройщика невозможно без риска утраты качества и получения продукта, не годного к употреблению.

Есть такое понятное правило, согласно которому экономить на проектировании, то есть на интеллектуальном наполнении строительства и эксплуатации зданий очень невыгодно. Если, конечно, нас заботит качество среды, качество этих зданий и последствия их использования. То, что единовременные затраты в отсутствие грамотного задания, качественного проекта, контроля и организации проектирования могут быть сильно завышенными, и это никого не удивляет.

Проект у нас не является законом, в него можно вносить любые изменения на любом этапе. Эти техники хорошо отработаны. А традиция качественного проектирования, при неквалифицированного человека к работе не подпускают, как и обязательное следование проектной документации отсутствует. Вообще говоря, экономию на качестве социально-значимых объектов, какими являются школы, поликлиники, и так далее, трудно назвать моральной и оправданной.

«СГ»: На чем же можно сэкономить при проектировании?

А.Б.: В советские времена типовое проектирование не стояло на месте. К середине 80-х годов мы стали переходить от проектирования «агрегатов», то есть поликлиник и детсадов целиком, к разработке отдельных блоков и узлов. В Питере, например, тогда была создана знаменитая система блок-секций для жилья. По сходной методике проектировались операционные, блоки палат и кабинетов, входные блоки и так далее, из которых собирались больницы. Любой мощности по любой программе, в соответствии с параметрами участка и характеру окружения. Все это было прекращено и просто растворилось в годы застоя. Естественным было бы продолжение этих опытов, а не скатывание назад в далекое прошлое.

Алексей ТОРБА

«Строительная газета», 7 октября 2016 г. (в сокращении)

На снимке: президент Союза архитекторов России и Национальной палаты архитекторов, академик РААСН, доктор архитектуры Андрей Боков

Фото предоставлено Союзом архитекторов России